Метод Отлов-Стерилизация-Возврат. Его теория и практика. часть3
5.3.4. Сравнение ОСВ и безвозвратного отлова. Смешанные подходы - выбор стратегии (для собак).
Бесспорно, ОСВ более предпочтительно с точки зрения современного
зоозащитного популизма – так как позволяет сразу отказаться от
усыпления здоровых неагрессивных животных (или, по крайней мере,
значительно его сократить, если речь идет о гипотетической смешанной
стратегии – «ОСВ для потомственно-бездомных, отлов и приюты – для
выброшенных и отказных владельческих»).
Но с другой стороны, безвозвратный отлов, как метод
непосредственного влияния на численность, значительно менее зависит от
удачного сочетания факторов и эффективен даже при относительно малых
объемах регулярного изъятия (см. 5.1.). ОСВ же действует по принципу
«все или ничего» - если порог эффективности не преодолен, результатов
вообще не будет, либо (что на практике происходит чаще), результаты
будут противоположны намеченным целям (вместо уменьшения численности –
увеличение). Безвозвратный отлов – это ультимативный фактор прямого
действия, универсальный очень мощный инструмент, способный (как
показывает практика) уменьшать численность «в разы»; ОСВ – метод, как
все косвенные методы отложенного действия - менее универсальный и менее
эффективный (сокращает, но не быстро и обычно не намного), имеющий
только одну определенную экологическую нишу применимости.
Добавим, что метод ОСВ в большей степени уязвим от миграции новых
животных на "обрабатываемый" участок, нежели безвозвратный отлов (хотя
сторонники ОСВ и утверждают обратное). В случает отлова есть
возможность с той или иной интенсивностью изымать прибывающих животных,
в то время как при ОСВ как основном методе никаких действенных
механизмов защиты от миграции попросту нет (кроме иллюзорных надежд на
абсолютную территориальность самих стерилизованных животных).
Видимо, учитывая сильные и слабые стороны каждого метода,
необходимо решать вопрос об их соотношении. Причем безвозвратный отлов
с самого начала не должен быть применяем только в урезанном
псевдогуманном варианте - то есть только так, чтобы его интенсивность
не вызывала необходимости в усыплении, «ловить, но не слишком много,
чтобы хватило места для всех в пожизненных приютах». Надо помнить, что
прекращение усыплений не должно быть самоцелью, ведь неусыпленные
«лишние» животные все равно будут гибнуть, но неподконтрольно и
наверняка «негуманно», а деятельность служб отлова и приютов будет в
значительной степени парализована.
Выбирая ОСВ как основной метод, а отлов как дополнительный, да еще
и запрещая усыпление (классическая схема «программы стерилизации») – мы
заранее сужаем пространство для маневра, если что-то пойдет «не так».
Мы лишаем себя значительной доли наличного в современном мире
цивилизованного инструментария для решения проблем. А возможность
применять и отлов (в неурезанном виде, то есть с допущением усыпления),
и ОСВ – дает нам полный набор возможностей оперативно реагировать на
изменения ситуации.
Относительно конкретного рекомендуемого соотношения методов «ОСВ» -
«безвозвратный отлов», то, сразу стоит подчеркнуть: если есть
возможность обойтись вообще без ОСВ – то лучше сделать такой выбор.
Если же ОСВ рассматривается как вариант (в силу уменьшения
необходимости отловов и усыплений сразу ), то границу между двумя
методами нужно проводить, исходя из наибольшей возможности обеспечить
эффективность именно ОСВ (как метода, более подверженного превратностям
действия случайных факторов, нежели безвозвратный отлов). По нашему
мнению, такая граница (в случае собак) проходит по условной линии,
отделяющей социально-экологический тип «условно-надзорные собаки» от
всех прочих типов. Действительно, применять ОСВ ко всей субпопуляции
бездомных собак – значит столкнуться со всеми вышеописанными
трудностями. Применять ОСВ только к родившимся на улице
(потомственно-бездомным) собакам, а безвозвратно отлавливать лишь
бывших владельческих – технически очень сложная задача: как отследить
судьбу каждого находящегося на улице животного? Ведь задача чипирования
или иной надежной идентификации у нас не решена, и даже в случае
внедрения – остается задача оперативного выискивания новичков в
субпопуляции на предмет их проверки на наличие чипов. Отлавливать лишь
агрессивных или «экологически избыточных» - значит, также столкнуться с
трудностями их распознания, отделения от остальной массы собак и пр.
Что же касается условно-надзорных – то в этом случае мы имеем более
надежные критерии различения, меры привязки этих животных к
определенной территории и меры по их изоляции от остальных. Помогут
факторы городской среды – в случае с собаками на предприятиях это забор
(ограничение передвижения, которое можно усилить, заткнув щели в заборе
или даже установив вольеры). И главное - наличие опекунов, постоянно
присутствующих при собаках, чью взаимную психологическую привязку можно
и нужно подкрепить юридической (то есть оформить опекунов как
владельцев, с несением полной ответственности за поведение своих
подопечных).
Пока же стихийная стерилизация условно-надзорных собак на средства
предприятий или опекунов происходит даже в тех городах, где нет
официальной муниципальной программы ОСВ (например, в Петрозаводске) -
что доказывает их естественную роль кандидатов на применение метода
ОСВ. Этот процесс необходимо ввести в законные рамки.
Основой работы по уже имеющимся бездомным собакам должен
оставаться безвозвратный отлов, но, конечно, в его цивилизованном
варианте, с последующим помещением собак в пункты краткосрочной
передержки и приюты (для долгосрочной передержки). Для осуществления
этого нужно прежде всего создать особые профессиональные структуры
(муниципальные предприятия, специально предназначенные для эффективного
и гуманного контроля городских животных).
Традиционно безвозвратный отлов обвиняют в том, что он создает
«вакуум-эффект», то есть некую пустоту, которую по принципу «свято
место пусто не бывает» заполняют своим потомством недовыловленные
собаки или мигранты. Причем считается, что эти пришельцы, как правило,
молоды, агрессивны (так как делят между собой новую территорию) и
подвержены болезням из-за неустоявшегося иммунитета. Но, во-первых, в
реальности ОСВ тоже создает некоторый вакуум-эффект, все равно новые
особи на место вымирающих приходят, и источников для этого
предостаточно. Следовательно, в субпопуляции все равно присутствуют и
молодые животные, а возможное меньшее проявление агрессии в отношении
себе подобных (что, кстати, совершенно необязательно) с лихвой
компенсируется увеличением вероятности агрессии в отношении людей (см.
ниже о последствиях неудачного непродуманного ОСВ). Во-вторых,
вышеназванные претензии к отлову отчасти справедливы только по
отношению к периодическим «зачисткам» уже сформированных стай, когда
животных вылавливают (или отстреливают) на определенном участке, не
заботясь ни о полном изъятии самок (иногда, как думается, оставляя «на
развод»), ни об обработке соседних участков. Соответственно, в
последующие месяцы возникает описанная ситуация полного восстановления
численности. Стоит заметить, что на практике чаще численность так и не
успевает восстановиться полностью, то есть достигнуть максимально
возможных значений, определяемых местными ресурсами, наличными и
потенциальными (подробнее см. часть 5.1.).
Простой рецепт - необходимо следить, какая ситуация складывается на
месте отлова. Восстановления вообще практически не будет, если
применять систематическую (или лучше профилактическую) профессиональную
обработку участков, с постоянным изъятием мигрантов и молодняка.
Изъятие молодняка, если он будет рождаться, имеет и другую
положительную сторону – щенки до определенного возраста достаточно
легко поддаются «социализации на человека», проще говоря, обычно не
столь одичавшие, как взрослые, и их легче раздать.
Схема максимально проста, прозрачна и понятна – отлову подлежат
все безнадзорные собаки (возможно, за исключением некоторого
ограниченного числа четко идентифицируемых условно-надзорных). Отлову
подлежат и потерянные, выброшенные или потенциально проблемные
безнадзорные владельческие (их потом передают владельцам, желательно с
компенсацией с его стороны стоимости отлова и содержания). Наличие
интенсивного цивилизованного отлова оказывает дисциплинирующее
воздействие на владельцев и лиц, ответственных за содержание животных
на предприятиях, что уменьшает выбрасывание и миграцию. Согласуя этот
подход с борьбой против перепроизводства владельческих животных, можно
в перспективе достичь заметных результатов. Именно такой путь прошли
развитые страны, где, между прочим, никогда не применялась стратегия
ОСВ для собак.
Итак, ОСВ в российских условиях больших городов в основном не
имеет экологического смысла (или имеет только отчасти, например, для
собак на огороженных глухим забором участках, где сама ограда с
небольшим количеством проходов обеспечивает четко видимую и легко
охраняемую от чужаков границу собачьей «территории»). В основном ОСВ
может иметь смысл только социально-психологический. Так как
интенсивность безвозвратного отлова должна быть на первых порах очень
высокой, что может вызвать недовольство некоторых людей, привыкших
прикармливать собак на улицах, или попытки прятать животных от отлова и
т.п., - то целесообразно рассмотреть как временную меру использование
ОСВ для некоторых собак в основном как переходный период для
превращения этих животных в нормально содержащихся владельческих (либо
в домашних животных-компаньонов, либо в сторожевых собак на
предприятиях). Это касается так называемых условно-надзорных животных.
Правильное официальное позиционирование ОСВ как дополнительной меры,
как скорее исключения, чем правила, позволит избежать негативных
социально-психологических эффектов, интенсифицирующих выбрасывание. И
конечно, ОСВ нельзя применять при возражении со стороны населения
данного района или хоть каких-то признаках конфликтной ситуации,
вызванной бездомными животными.
5.3.5. Последствия неудачного применения ОСВ для собак. Неизбежное
возрождение безвозвратного изъятия – нелегальные методы и самосуд.
При неудачном использовании метода ОСВ неизбежно возникают весьма
негативные последствия. Так как не достигается уменьшение количества
животных, то все прежние проблемы остаются налицо. Да, собаки
укореняются в городе, стаи растут численно и заполняют все удобные
места на долгие годы. Возникает относительная (!) стабилизация
структуры популяции – но ее невозможно достигнуть в абсолютном смысле в
постоянно меняющейся городской среде (например, строительство нового
здания или дороги все кардинально поменяет); кроме того, какая разница
– стабильна или нестабильна стая, например, в аспекте агрессивного
поведения к людям? Старые собаки могут еще более уверенно (то есть, по
простому говоря, нахально) чувствовать себя в городе, чем молодые. И
для этого есть причины.
Они состоят в следующем. Как уже отмечалось, применение ОСВ
обладает одним интересным последствием, действующим на уровне не
биологическом, а социально-психологическом. Оно провоцирует поддержание
и увеличение кормовой базы для собак за счет поддержаниях их
«устойчивых популяций», привлекающих опекунов. Кормовая база как бы
«сама находит» своих потребителей – попрошайничающих бездомных собак.
Проявления мимолетной жалости прохожих или постоянная подкормка
опекунами (пожилыми женщинами чаще всего) – механизм реализации этой
закономерности. Однако это явление не только увеличивает пищевую базу
бездомных собак. Оно, вкупе с другими особенностями программы ОСВ,
вызывает определенные поведенческие изменения в масштабах всей
субпопуляции бездомных собак. Со временем собаки начинают воспринимать
человека в общем как поставщика пищи (которую можно и вытребовать) или
соседа по городской среде; во всяком случае, существо неопасное, «не
суперхищника», животное, находящееся на той же ступени экологической
пирамиды, что и собаки. Этому способствуют: а) отсутствие реакции со
стороны властей, то есть отлова (то есть отрицательной обратной связи,
«наказывающей» всю субпопуляцию за агрессию – как правило, именно
агрессивное поведение собак прежде всего привлекает ловцов), б) слабая
реакция со стороны горожан, общая «толерантность» (до поры!),
безразличие большинства людей к собакам, или стремление ускользнуть
(пассивная оборона) от собак при попытке агрессии с их стороны (то есть
отсутствует наказание отдельных собак за неправильное поведение, как
это происходит в случае с правильно воспитываемыми владельческими
животными, которых сызмальства отучают от проявлений агрессии в
отношении хозяина). Следовательно, проявление агрессии в отношении
человека, например, как элемента территориального поведения, могут
проходить безнаказанно и закрепляться. Так происходит при ОСВ
постоянно, никакое выборочное «изъятие агрессивных» эту ситуацию не
изменит – агрессия будет самовоспроизводиться. Недовольство в обществе
накапливается, во властные инстанции начинают поступать все более
многочисленные жалобы на собак – но власти могут лишь ответить, что
вопрос решается, но «гуманно» («мешающих собак мы стерилизуем, и вернем
обратно» ). Наконец, для каждой конкретной стаи или особи имеется
определенный порог конфликтности, при преодолении которого, безразличие
(или попытки избегать близких контактов с собаками, проще говоря,
убегать) заменяются самосудом. Дополнительными причинами также могут
быть и лай, нападения на домашних животных, опасения относительно
болезней и т.д. Впрочем, страх перед агрессивными собаками, видимо,
является главной причиной самосудов – в этом, кстати, большая
вероятность ОСВ для собак выливаться во всякого рода эксцессы, чем ОСВ
для кошек. Кошки, как правило, непосредственной угрозы для человека не
несут и страха обычно не вызывают («порог самосуда» в общем случае
выше, если только кошки не живут непосредственно в одном помещении с
людьми).
Так возникает необходимость возобновления безвозвратного изъятия.
Только теперь, в отсутствие или ограниченности легального отлова, оно
приобретает неконтролируемые и часто весьма жестокие формы,
осуществляется в полулегальных и нелегальных вариантах (например,
осуществляется частными фирмами или продолжается негласно прежними
организациями). Спрос на вполне массовый безвозвратный отлов
сохраняется – безусловно – и в какой-то мере всегда удовлетворяется!
Спектр «решений» весьма широк – от муниципальных попыток «обойтись без
усыпления» и вывезти собак «в чистое поле», то есть выбросить на
произвол судьбы за пределами города (московская практика) или быстрых и
малозаметных ночных дитилиновых отстрелов - до самосудных расправ самих
горожан с использованием огнестрельного, пневматического или холодного
оружия или более эффективного способа – потрав. Спрос действительно
рождает предложение, и современное информационное общество его вполне
удовлетворяет – в сети Интернет легко можно найти рецепты приготовления
отравы (чаще всего используются сильные пестициды, а также изониазид –
медицинский препарат для лечения туберкулеза, весьма ядовитый для
собак). Все это, как отмечает московский зоозащитник Н. Данилов,
«является наглядным примером того, как в условиях ОСВ происходит
тотальная децентрализация системы регулирования численности бездомных
животных, массовый распад её на сотни и тысячи не связанных друг с
другом точечных, локальных центров уничтожения, деятельность которых не
направляется никакими инструкциями и документами и поэтому является
абсолютно неподконтрольной». Нетрудно понять, что такого рода «изъятия»
вызывают ответный шквал негодования со стороны опекунов собак и
зоозащитников – что, в общем продолжает поддерживать высочайшую степень
взаимной ожесточенности дискуссий вокруг вопроса о бродячих собаках (в
этом нетрудно убедиться, посетив московские Интернет-форумы, где
обсуждается проблема). Вообще, Москва -ярчайший пример неправомерного и
неудачного применения ОСВ и его тяжелейших последствий. Периодически в
поле зрения СМИ попадают единичные судебные процессы над людьми,
расправляющимися с собаками, но это только вершина айсберга – те
случаи, которые удалось отследить, так как все произошло «на глазах».
Как правило, большинство самосудов свидетелей не имеет.
А власти в этой ситуации попадают в «ловушку ОСВ». Это еще одно
негативное следствие этого метода – точнее, его популистского
идеологического сопровождения. Ведь при начале ОСВ, как правило, под
громкие фанфары городские власти рапортуют и дают обязательства решать
проблему исключительно «гуманно», больше «не убивать животных». В
дальнейшем, при провале ОСВ, становится «неудобно» идти на попятную
перед дезориентированным общественным мнением - отсюда попытки
«спрятать отлов» (то есть сделать его малозаметным – то есть
неконтролируемым и малоэффективным) или прибегать для соблюдения
внешней приверженности «принципам» к странным прожектам типа гигантских
приютов пожизненного содержания. Иногда, обычно перед крупными
международными мероприятиями, власти прибегают к судорожным попыткам
«очистить» город путем кампаний по отлову собак в наиболее людных
районах. Все это, конечно, затрудняет выход на верный путь решения
проблемы и может длиться долгие годы.
5.3.6. Выводы.
Наиболее общими, но недостаточно принимаемыми во внимание,
критериями при выборе ОСВ в качестве локального метода или общей
стратегии представляются два следующих:
а) ОСВ можно применять только там, где бездомность кошек или собак
абсолютно неизбежна в среднесрочной перспективе - точнее, реально или
потенциально нет социальных, экономических и экологических поводов и
предпосылок к заметному, многократному снижению численности бездомных
животных каждого вида, рассматриваемого отдельно. Но при этом есть
потенциальная возможность соблюсти условия, необходимые для успешного
применения самого ОСВ.
б) ОСВ можно применять только, если его провал (как видим, весьма
возможный) не повлечет за собой существенного ухудшения ситуации ("не
станет хуже, чем до ОСВ"). Анализ того, что будет, если "ничего не
получится" - чрезвычайно важен. Причем под провалом или неудачей ОСВ
нужно понимать любое усугубление ситуации, затрудняющее борьбу с
бездомностью - от роста численности после отмены отлова до
дезориентации общественного мнения, а также увеличение числа
конфликтов. Начало самосудов над животными - явный признак провала,
подставляющего животных под бесконтрольные или жестокие способы
"регулирования". Необходимо учитывать и размах последствий, зависящий
от масштаба самой программы - одно дело, когда не удасться снизить
количество кошек в маленькой колонии, и совсем другое - когда
произойдет значительный рост численности бездомных собак в
многосоттысячном городе. Авторы и проводники программ регулирования
должны понимать и принимать всю степень своей ответственности.
Подводя итоги, можно предложить следующие заключения относительно метода ОСВ:
а) Метод ОСВ в широком масштабе (города, провинции, страны)
рекомендуется применять только в случае, когда невозможно в обозримый
период покончить с явлением бездомности кошек или собак, а потенциал
конфликтности и угроз, вызванных животными, относительно невелик.
б) Для достижения эффективности метода ОСВ необходимо строго
соблюдать ряд условий и исходить из особенностей каждого населенного
пункта.
в) Область применения метода ОСВ для бездомных кошек заметно шире, чем область применения ОСВ для бездомных собак.
г) Применение метода ОСВ относительно бездомных собак в условиях
России имеет ряд серьезных противопоказаний; при решении о его
применении метод должен быть ограничен животными одной
социально-экологической категории (условно-надзорными).
д) Неправомерное использовании ОСВ влечет долгосрочные негативные
последствия, по ряду параметров превосходящие ситуацию до применения
ОСВ.
В заключение пара слов о новых технических перспективах стратегии,
а именно «о химической стерилизации», то есть о лишении животных
возможности размножаться без отлова и операции, а путем инъекции или
скармливания препаратов, подавляющих половой цикл. Применительно к
массовым кампаниям эти технологии еще не вышли из стадии проектов или
экспериментов (и то в большинстве случаев испытывались по отношению к
грызунам). Основания, условия эффективности и недостатки этого метода -
практически такие же, как и для стандартного ОСВ. Гипотетически такой
способ позволит увеличить темпы стерилизации по причине упрощения
обработки животных, особенно при применении пищевых приманок с
препаратом. Однако контроль за его реальной действенностью будет еще
более затрудненным, особенно в случае собак - никаких средств отличить
обработанное животное от необработанного нет. Возможно, потребуется
многократная периодическая дача препаратов. Нецеленаправленное
распределение приманок по улицам не очень приветствуется по причине
возможности многократного потребления их владельческими животными.
Сейчас на сайте